Памяти Е. Л. Талалая

Талай.

Когда я думаю об этом человеке то почему-то в первую очередь вспоминается Ефим Львович спускающийся по лестнице. Шляпа, подмышкой папка, неизменная папироса. Спускался он всегда как-то боком, быстро.
Талалай всегда о чем-то размышлял. «Эка невидаль» - скажете Вы, - «я тоже постоянно о чем-то размышляю». Да нет. Ефим Львович, как бы по точнее выразится, думал всегда о вечном, или, по крайней мере, о глобальном. Этот поразительный человек при встрече тут же начинал тебе рассказывать, о чем он размышляет. Ни разу он не заговорил о житейских проблемах. Многое мы обсуждали тогда. Да и времена выдались горячие – перестройка. Спорили. Хотя переспорить его было чрезвычайно трудно – в любое время дня и ночи, в любом состоянии логическим аппаратом он владел непревзойденно.
Ефим Львович прожил трудную жизнь. Сейчас очень жалею, что почти не расспрашивал его о злоключениях. Из отрывочных высказываний сложилась вот такая (наверняка не точная) картина.
Во время войны пошел добровольцем на фронт. Было ему тогда семнадцать лет. Многие ли из современных молодых ребят способны на такое? На фронте пробыл не долго – попал в плен. И вот тут начинается самое интересное и таинственное. Талалай попадает в лагерь для военнопленных и выдает себя за татарина. Как человек с явно еврейской внешностью мог представится татарином? – уму не постижимо. И кому представится – немцам. Здесь есть какая-то загадка. Злые языки (бог их простит) поговаривали даже, что Талалай воевал в татарском легионе. Это вряд ли. В среде татар его бы сразу раскусили. Вспоминаются какие-то отрывки о лагере, где пребывал Ефим Львович. По его словам охраняли их прибалтийские немцы и не плохо относились к пленным. Может быть в этом загадка того, что Талалай остался жив. Не смотря на хорошее отношение люди умирали в лагере как мухи. Причиной смерти была пища, от которой возникали страшные запоры. Далее о судьбе Ефима Львовича я почти ничего не знаю. Знаю только, что была Франция, потом Соединенные Штаты. Там Талалай мог остаться, тем более что его дальние родственники жили в Америке и весьма преуспевали. Туда в Америку приехали советские эмиссары за своими соотечественниками. По словам Талалая он среди не многих отправился в Советский Союз. «Мы сидели в трюме и пели русские и Советские песни» - рассказывал Ефим Львович. Одну из таких песен он всегда пытался напевать, когда крепко выпивал. Помните эту песню? - «Здесь под небом чужим, я как гость запоздалый. Слышу крик журавлей…».
Когда корабль прибыл в Советский Союз, практически все попутчики Ефима Львовича отправились в лагеря. Почему же он сам не отправился в тюрьму – здесь еще одна загадка. По словам Талалая, когда он почувствовал, что его ждет, то рассвирепел и здесь, насколько я смутно помню, определенную роль сыграло, его еврейское происхождение. Возможно, следователь сам был евреем, но так или иначе, Талалай вместо лагеря оказался в шахте на Дальнем Востоке на поселении. В 50-х годах после смерти Сталина Талалай переехал в Шадринск и до конца своего проработал на кафедре физики Шадринского пединститута.
Как сейчас вижу его . Он машет мне рукой с другой стороны улицы. «Слушай новый анекдот» - говорит он. О, анекдот! Это особая статья. Анекдоты у Ефима Львовича переплетались с жизнью. Одни анекдоты он, похоже, вообще выдумывал сам. В других анекдотах он переносил место действия в стены Шадринского пединститута, так что вместо абстрактного мужика в нем уже действовал конкретный персонаж, скажем Лев Петрович Соколов, одно время бывший проректором по научной работе, лицо, кстати, действительно замечательное, вполне заслуживающее отдельного рассказа. Ну, вот образчик такого анекдота.
Подходит как-то ко мне Лев Петрович – рассказывает Талалай.
- Ефим Львович, как Вам не стыдно! Ведь Вам уже под семьдесят.
- А что, такое, Лев Петрович?
- Как? Вы еще спрашиваете! Мне сказали, что вечерами Вы похаживаете в общежитие медучилища.
- Вот это, да! Лев Петрович, прошу Вас, рассказывайте, рассказывайте об этом всем.
Толи был разговор такой, толи нет. Узнать это не представляется возможным, так как оба персонажа уже в мире ином.
Была на кафедре физики преподаватель ***, старая дева маленького роста, весьма недолюбливающая Талалая. Талалай же постоянно отпускал в ее адрес какие-нибудь шутки. Одно из прозвищ, которым он наградил ее, было «Пи пополам». Ефим Львович утверждал, что рост *** составляет ровно 157 см. (314/2=157). Скорее всего, Ефим Львович тут слегка присочинил, но делал он это постоянно и так блистательно, что все, кто были близко знакомы с ним, теряли чувство реальности.
На праздник Дня Победы в институте устраивали торжественные вечера, куда приглашали ветеранов войны. В этот день Ефим Львович напивался и плакал. Его не приглашали на эти вечера.
Детищем Ефима Львовича был планетарий в Шадринском пединституте. Это было делом его жизни. Вообще об астрономии он мог говорить часами. Он много выступал с лекциями, каждый год ездил со студентами в обсерватории. Создавая планетарий, Ефим Лювович забывал о сне и еде и заболел. Когда пошел к врачу, врач с удивлением констатировал, что у пациента дистрофия. Многие ли из вас способны так отдаваться любимому делу?
Закрою глаза и снова вижу Ефима Львовича: шляпа, неизменная папироска, папка в руке и блеск в глазах. Этот блеск не дает мне спокойно жить уже много лет.

«Пи пополам».

Это он вел астрономический кружок в ПЕДе?

Ну ему уже больше 30.

А давайте в газете опубликуем?