Список форумов Шадринский форум -> Искусство -> Стихи и проза -> Судьбы поэтов
Начать новую тему   Ответить на тему   вывод темы на печать

Судьбы поэтов

Автор
Сообщение
Иной
развоплощен


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 03.10.2008
Сообщения: 3005
Откуда: из-за Камня

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.05.05 09:27.16
Ответить с цитатой
alfa! писал(а):
я не выкладываю здесь маститых поэтов.

не надо маститых. их во всех видах тиражей достаточно.
Vladislav_133
alfa!
спасибо за открытия.
_________________
Ego Sum Lex
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.05.22 13:36.31
Ответить с цитатой
...
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..


Последний раз редактировалось: alfa! (2010.10.08 02:32.11), всего редактировалось 1 раз
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Nomad
Сам себе на уме


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 25.11.2004
Сообщения: 2588
Откуда: Местные мы

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.07.16 08:07.53
Ответить с цитатой
"Стихи Клычкова под фамилией Мандельштама"
Так было напечатано стихотворение С. Клычкова "Пылает за окном звезда... " в 4-м номере журнала "Красная нива" за 1923г.

"Мы, оказывается, живем в надстройке", - сообщил мне Осип Мандельштам (далее О.М.) в 1922 году вскоре после возвращения из Грузии. Еще недавно О.М. писал об отделении культуры от государства, но гражданская война кончилась и молодые строители нового государства начали, пока теоретически, распределять места всем явлениям жизни. Тут-то культура и попала в надстройку над базисом, и последствия не замедлили сказаться.

Клычков, дикий человек кратчайшего нрава, цыган с ярко-синими глазами, растерянно говорил О.М. про Воронского: "Уперся - и не сдвинешь. Говорит - нам этого не надо". Воронский, как и все другие, отказывался печатать О.М. - ведь надстройка должна укреплять базис, а стихи О.М. для этого не годились.

Формула "нам этого не надо" еще смешнее прозвучала по-украински. В 1923 году О.М. пришел в Киеве в отдел искусств за разрешением на свой вечер. Чиновник в вышитой украинской рубахе отказал. Почему? "Не треба", - равнодушно ответил он. Это изречение стало у нас поговоркой, а вышитые рубахи вошли в моду, сменив косоворотку, с середины двадцатых годов и стали чем-то вроде формы у ответственных работников ЦК и комиссариатов.

Полный порядок в надстройке был наведен в тридцатом году, когда в "Большевике" появилось письмо Сталина, призывающее не печатать ничего, что бы отклонялось от государственной точки зрения. Этим, в сущности, цензура лишилась всякого значения. Цензура, которую столько проклинали, является на самом деле признаком относительной свободы печати - она запрещает печатать антигосударственные вещи. Даже будучи дурой, как ей полагается, она все-таки не может уничтожить литературу. Сталинский редакторский аппарат действовал гораздо более целесообразно: он выбрасывал все, что не отвечало прямому государственному заказу.

В редакции ЗКП, где я работала в момент появления сталинской статьи, начался лихорадочный пересмотр рукописей - мы крошили и резали груды материалов. Это называлось "перестраиваться в свете указаний товарища Сталина". Я притащила номер "Большевика" со сталинским письмом и показала его О.М. Он прочел и сказал: "Опять "не треба", но на этот раз окончательно". Он был прав. Это письмо ознаменовало переломный момент в строительстве надстройки. Его и сейчас не забыли хранители сталинских традиций, которые защищают советскую печать от Мандельштамов, Заболоцких, Ахматовых, Пастернаков и Цветаевых.
Довод "не треба" не перестает жужжать в наших ушах и по сей день.

А Сергей Клычков долгие годы был нашим соседом и по Дому Герцена, и на Фурмановом переулке, и мы всегда дружили с ним. Ему посвящена третья часть "Стихов о русской поэзии": "Полюбил я лес прекрасный... " Случилось это так: он прочел "там без выгоды уроды режутся в девятый вал" и сказал: "Это про нас с вами, Осип Эмильевич... " В карты ни тот, ни другой не играл - у них был другой "девятый вал" и ставки крупнее всякой карточной.

Клычкова очень рано отстранили от редакционной работы, потому что по своей мужицкой природе он не мог стать чиновником и хлопотать о чистоте надстройки. Жил он переводом какого-то бесконечного эпоса, а по вечерам надевал очки с отломанной лапкой - он привязывал вместо нее веревочку - и читал энциклопедию, как ученый сапожник - Библию. Мне он сказал самое лестное, что может услышать о себе женщина: "Вы, Наденька, очень умная женщина и очень глупая девчонка"... Это было сказано по поводу того, что я прочла Лупполу эпиграмму О.М. на него. Клычков дружил с Павлом Васильевым и называл его своим злым гением, потому что Павел таскал его к бабам и спаивал.

Мандельштам ценил "волчий", отщепенский цикл Сергея Клычкова и часто, окая по-клычковски, читал оттуда кусочки. Эти стихи отобрали при обыске, и они пропали, потому что Клычков не догадался их вовремя спрятать. Они исчезли, как все, что попадало на Лубянку. Исчез и сам Сергей Антонович. Жене сказали, что он получил десять лет без права переписки. Мы не сразу узнали, что это означает расстрел. Говорят, что он смело и независимо держался со следователем. По-моему, такие глаза, как у него, должны приводить следователей в неистовство. Следователи тогда твердо знали, что если они нашли человека виновным, значит, он виновен, поэтому в суде большой надобности нет. Им случалось пристреливать людей при допросе, и про Клычкова говорят, что он погиб именно так. После смерти Клычкова люди в Москве стали как-то мельче и менее выразительны.

Однажды в 4-м номере журнала "Красная нива" за 1923г. редакционные девки нечаянно напечатали стихи Клычкова под фамилией Мандельштама. Им пришлось пойти вдвоем в редакцию, чтобы отругать девок и перевести гонорар на имя Клычкова. Оба они были умные мужики и очень глупые мальчишки: им и в голову не пришло, что когда-нибудь встанет вопрос об авторстве этих стихов. Девкам не хотелось давать исправление - по ошибке, мол, напечатали "Мандельштам" вместо "Клычков"... Они, то есть девки, испугались, что им достанется от начальства за небрежность, а то, чего доброго, их выгонят со службы. Вот Мандельштам и Клычков и не стали настаивать на исправлении, а теперь эти стихи заканчивают американское издание О.Мандельштама. Хотелось бы предупредить редакторов следующего издания об этой ошибке, да до них не дотянешься...

В те дни, когда решалась участь Клычкова и Васильева, мы с О.Мандельштамом ожидая поезда на станции Савелово, случайно достали газету и прочли, что смертная казнь отменяется, но сроки заключения увеличиваются до двадцати лет. О.Мандельштам сначала обрадовался - казни всегда вызывали у него ужас, а потом сообразил, в чем дело: "Как они, вероятно, там убивают, если им понадобилось отменять смертную казнь!" - сказал он. В 1937 году нам стало ясно, что людей отбирают для уничтожения по принципу "треба" или "не треба"...

Читать книгу "Воспоминания" Надежды Мандельштам можно по этой тропе:
http://bookz.ru/authors/nadejda-mandel_6ta...16d2b78e62.html
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.07.16 14:03.15
Ответить с цитатой
Спасибо, а поэт то был замечательный

Не мечтай о светлом чуде:
Воскресения не будет!
Ночь пришла, погаснул свет...
Мир исчезнул... мира нет...

Только в поле из-за леса
За белесой серой мглой
То ли люди, то ли бесы
На земле и над землей...

Разве ты не слышишь воя:
Слава Богу, что нас двое!
В этот темный, страшный час,
Слава Богу: двое нас!

Слава Богу, слава Богу,
Двое, двое нас с тобой:
Я - с дубиной у порога,
Ты - с лампадой голубой!

Зима 1930-1931
_________________
http://asm.shadrinsk.net
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Элис
Ёжик


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 19.01.2007
Сообщения: 3607
Откуда: Шадринск

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.07.20 08:20.35
Ответить с цитатой
Не помню уже где, в журнале каком-то, много лет назад, наткнулась на подборку стихов. Запомнила строчку: "На сцене плакала Жизель и умирала...". Сегодня вот почему-то вдруг набрала эту строку в гугле...

О поэте Вике Ивченко.

В четыре года Вика знала наизусть всего Есенина. В пять лет она начала записывать свои стихи. Сначала - детские, "для себя", а через год-другой - интересные, для взрослых. В семь-восемь лет Вику Ивченко уже знают в Киеве, в Украине, в Союзе. Пресса печатает ее стихи, фотокоры оббивают пороги ее дома и школы № 17 на Подоле. Юная поэтесса выступает по радио, по телевидению, на творческих вечерах. В июне 1989 года была гостем передачи "До и после полуночи", которую повторили в 92-м как лучшее интервью. В этом же возрасте девочка постигает поэзию Пастернака, многое знает наизусть, по-взрослому ее оценивает.
Когда Вике исполнилось девять, в Киеве появилась первая книжечка ее стихов. Вскоре в Москве вышел второй сборник. Журналисты осыпают ее заслуженными комплиментами, отмечая талант от Бога, ее разносторонний, неповторимый поэтический и внутренний мир.
Однако на пути к нормальной учебе и творчеству встает болезнь - "чернобыльский подарок". Нарушена имунная система.
С 86-го Вика болеет и пишет. Лечится и пишет. Страдает и пишет. Смотрит на мир глазами не по возрасту мудрого человека. С обострённым чувством ВОЗМОЖНОЙ обреченности. Ее недетские по глубине стихотворные мысли афганской и чернобыльской тематики режут сердце.
В поисках спасения от неумолимой в наших условиях болезни Вика вместе с мамой пересекает океан. И вот уже третий год живет и лечится в США, в городе Миннеаполисе (штат Миннесота).
Уже здесь, в Америке, вышли еще две ее книги стихов. Последнюю иллюстрировала сама. Недавно друзья из Москвы сообщили: в новый учебник для младших классов вошли ее стихи.
http://v4ivchenko.narod.ru/about.html

Кружилась девушек метель
под вздохи зала.
На сцене плакала Жизель
и... умирала.
Я в третьем ярусе сижу,
под самой крышей.
Я на Жизель в бинокль гляжу:
лежит и... дышит.
А! Значит, мама неправа,
грустит напрасно.
Я видела: Жизель жива,
и всё прекрасно!


Непоправимая печаль
В листве опавшей.
Стареет в мире всё, как жаль!
Я стала старше.

А осень с радужным хвостом
Взлетит жар-птицей.
И что-то важное потом
Не повторится.

Забот безжалостная плеть
Стегает будни.
Я вовсе не хочу взрослеть!
Быть взрослой - трудно.

Декабрь раскроет мой секрет,
Шепнув на ухо:
«Тебе ведь скоро девять лет!»
Почти старуха.

ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО

Едва взмахнул руками дирижёр -
и в зале увертюра ля-мажор!
Он палочкой скрипичной знак черкнул -
и тишину нечаянно проткнул.
Взлетела лебединая семья -
пушинок белоснежных кисея.
Грустит Любовь с изломанным крылом,
но торжествует Музыка над Злом.
И четверо пушистых лебедят
так весело на публику глядят!
Вы погодите, сёстры-лебедята!
Я собралась.
Я - с вами.
Буду пятой...

Молитва
Я об одном Всевышнего молю:
храни людей, которых я люблю!
Не обездоль и не состарь их лица!
Пусть я уеду в дальнюю столицу,
забуду зло, запомню доброту,
осуществлю прекрасную мечту,
но ведь никто из них не повторится!
Как возвращу я им добро сторицей?
Храни Господь, людей, которых чту!
_________________
А что это за девочка и где она живёт???
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail ICQ Number
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.08.08 12:17.59
Ответить с цитатой
...
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..


Последний раз редактировалось: alfa! (2010.10.08 02:34.58), всего редактировалось 1 раз
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Лихоим
Вольный художник


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 21.09.2007
Сообщения: 3474
Откуда: The Cave

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.08.08 13:19.33
Ответить с цитатой
alfa!
За Поплавского - отдельный респект! Давно знаю и ценю его творчество!
_________________
...No One Here Get's Out Alive
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.08.09 12:04.05
Ответить с цитатой
Лихоим
Приятно, что есть ценители его творчества.
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.08.13 12:22.47
Ответить с цитатой
...
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..


Последний раз редактировалось: alfa! (2010.10.08 02:37.24), всего редактировалось 1 раз
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.08.13 15:17.58
Ответить с цитатой
Ох, спасибо, alfa!.
_________________
http://asm.shadrinsk.net
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.08.14 02:38.46
Ответить с цитатой
Vladislav_133
Всегда приятно внести в любимую ветку что-то интересное...
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.12.13 15:31.52
Ответить с цитатой
Цитата
Борис Рыжий родился в семье учёного. В 1980 его семья переехала в Свердловск. В 14 лет начал писать стихи и в то же время стал чемпионом Свердловска по боксу среди юношей. В 1991 году Борис Рыжий поступил в Свердловский горный институт и женился; в 1997-м окончил отделение геофизики и геоэкологии Уральской горной академии. В 2000-м окончил аспирантуру Института геофизики Уральского отделения РАН. Проходил практику в геологических партиях на Северном Урале. Опубликовал 18 работ по строению земной коры и сейсмичности Урала и России. Работал младшим научным сотрудником Института геофизики УрО РАН, литературным сотрудником журнала "Урал". Вел рубрику "Актуальная поэзия с Борисом Рыжим" в газете "Книжный клуб" (Екатеринбург). Участвовал в международном фестивале поэтов в Голландии.

Всего им было написано более 1300 стихотворений, из которых издано около 350. Первая публикация стихов в 1992 в «Российской газете» — «Облака пока не побледнели…», «Елизавет» и «Воплощение в лес». Первая журнальная публикация появилась в 1993 году в «Уральском следопыте» (1993, № 9). Его стихи публиковались в журналах «Звезда», «Урал», «Знамя», «Арион», альманахе «Urbi», переводились на английский, голландский, итальянский, немецкий языки.

Лауреат литературных премий «Антибукер» (номинация «Незнакомка»), «Северная Пальмира». Участвовал в международном фестивале поэтов в Голландии.

Покончил жизнь самоубийством (повесился).




* * *

Еще не погаснет жемчужин
соцветие в городе том,
а я просыпаюсь, разбужен
протяжным фабричным гудком.
Идет на работу кондуктор,
шофер на работу идет.
Фабричный плохой репродуктор
огромную песню поет.
Плохой репродуктор фабричный,
висящий на красной трубе,
играет мотив неприличный,
как будто бы сам по себе.
Но знает вся улица наша,
а может, весь микрорайон:
включает его дядя Паша,
контужен фугаскою он.
А я, собирая свой ранец,
жуя на ходу бутерброд,
пускаюсь в немыслимый танец
известную музыку под.
Как карлик, как тролль на базаре,
живу и пляшу просто так.
Шумите, подземные твари,
покуда я полный мудак.
Мутите озерные воды,
пускайте по лицам мазут.
Наступят надежные годы,
хорошие годы придут.
Крути свою дрянь, дядя Паша,
но лопни моя голова,
на страшную музыку вашу
прекрасные лягут слова.




* * *

Похоронная музыка
на холодном ветру.
Прижимается муза ко
мне: я тоже умру.

Духовые, ударные
в плане вечного сна.
О мои безударные
"о", ударные "а".

Отрешенность водителя,
землекопа возня.
Не хотите, хотите ли,
и меня, и меня

до отверстия в глобусе
повезут на убой
в этом желтом автобусе
с полосой голубой.


* * *

Как пел пропойца под моим окном!
Беззубый, перекрикивая птиц,
пропойца под окошком пел о том,
как много в мире тюрем и больниц.

В тюрьме херово: стражники, воры.
В больнице хорошо: врач, медсестра.
Окраинные слушали дворы
такого рода песни до утра.

Потом настал мучительный рассвет,
был голубой до боли небосвод.
И понял я: свободы в мире нет
и не было, есть пара несвобод.

Одна стремится вопреки убить,
другая воскрешает вопреки.
Мешает свет уснуть и, может быть,
во сне узнать, как звезды к нам близки.


* * *

Я уеду в какой-нибудь северный город,
закурю папиросу, на корточки сев,
буду ласковым другом случайно проколот,
надо мною раcплачется он, протрезвев.

Знаю я на Руси невеселое место,
где веселые люди живут просто так,
попадать туда страшно, уехать - бесчестно,
спирт хлебать для души и молиться во мрак.

Там такие в тайге расположены реки,
там такой открывается утром простор,
ходят местные бабы, и беглые зеки
в третью степень возводят любой кругозор.

Ты меня отпусти, я живу еле-еле,
я ничей навсегда, иудей, психопат:
нету черного горя, и черные ели
мне надежное черное горе сулят.

* * *

Водки, что ли...

А. Г.

После многодневного запоя
синими глазами мудака
погляди на небо голубое,
тормознув у винного ларька.

Боже, как все мило получалось:
рифма-дура клеилась сама,
ластилась, кривлялась, вырывалась
и сводила мальчика с ума.

Плакала, жеманница, молилась.
Нынче ухмыляется, смотри:
как-то все, мол, глупо получилось,
сопли вытри и слезу сотри.

Да, сентиментален, это точно.
Слезы, рифмы, все, что было, - бред.
Водка скиснет, но таким же точно
небо будет через тыщу лет.

* * *

Над саквояжем в черной арке
всю ночь играл саксофонист.
Пропойца на скамейке в парке
спал, подстелив газетный лист.

Я тоже стану музыкантом
и буду, если не умру,
в рубахе белой с черным бантом
играть ночами, на ветру.

Чтоб, улыбаясь, спал пропойца
под небом, выпитым до дна.
Спи, ни о чем не беспокойся,
есть только музыка одна.

* * *

Включили новое кино,
и началась иная пьянка.
Но всё равно, но всё равно
то там, то здесь звучит “Таганка”.
Что Ариосто или Дант!
Я человек того покроя,
я твой навеки арестант,
и всё такое, всё такое.

* * *

Ты почему-то покраснела,
а я черёмухи нарвал,
ты целоваться не умела,
но я тебя поцеловал.
Ребята в сквере водку пили,
играли в свару и буру,
крутили Токарева Вилли
и матерились на ветру.
Такой покой в волнах эфира,
ну а пока не льётся кровь,
нет ничего уместней, Ира,
чем настоящая любовь.

* * *

Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Че ’ репа и Водяного, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на воздух синий и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора ’ .
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на синий ветер и подумать-полежать:
может, правда, нам отсюда никогда не уезжать.
А иначе даром, что ли, жёлторотый ротозей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей?
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
“Приму” ехала курила вся свердловская шпана.

* * *

Над домами, домами, домами
голубые висят облака —
вот они и останутся с нами
на века, на века, на века.

Только пар, только белое в синем
над громадами каменных плит…
никогда никуда мы не сгинем,
Мы прочней и нежней, чем гранит.

Пусть разрушатся наши скорлупы,
геометрия жизни земной —
оглянись, поцелуй меня в губы,
дай мне руку, останься со мной.

А когда мы друг друга покинем,
ты на крыльях своих унеси
только пар, только белое в синем,
голубое и белое в си…

* * *

Не покидай меня, когда
горит полночная звезда,
когда на улице и в доме
всё хорошо, как никогда.


Ни для чего и ни за чем,
а просто так и между тем
оставь меня, когда мне больно,
уйди, оставь меня совсем.

Пусть опустеют небеса.
Пусть станут чёрными леса.
Пусть перед сном предельно страшно
мне будет закрывать глаза.

Пусть ангел смерти, как в кино,
то яду подольёт в вино,
то жизнь мою перетасует
и крести бросит на сукно.

А ты останься в стороне –
белей черёмухой в окне
и, не дотягиваясь, смейся,
протягивая руку мне.
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.12.13 23:49.11
Ответить с цитатой
...
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..


Последний раз редактировалось: alfa! (2010.10.08 02:39.00), всего редактировалось 1 раз
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Лихоим
Вольный художник


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 21.09.2007
Сообщения: 3474
Откуда: The Cave

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.12.14 01:54.41
Ответить с цитатой
Боря Рыжий великий был поэт...
_________________
...No One Here Get's Out Alive
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.12.14 10:47.34
Ответить с цитатой
И еще. Он же.

В ресторане

Нашарив побольше купюру в кармане,
вставал из-за столика кто-то, и сразу
скрипач полупьяный в ночном ресторане
пространству огранку давал, как алмазу,
и бабочка с воротничка улетала,
под музыку эту металась, кружилась,
садилась на сердце мое и сгорала,
и жизнь на минуту одну становилась
похожей на чудо - от водки и скрипки -
для пьяниц приезжих и шушеры местной,
а если бы были на лицах улыбки,
то были бы мы словно дети, прелестны,
и только случайно мрачны и жестоки,
тогда и глаза бы горели, как свечи, -
но я целовал только влажные щеки,
сжимал только бедные, хрупкие плечи.


* * *

…Ветром ли кепку собьет с головы и,
охнув, за ней наклоняюсь устало.
Мертвые листья, мои золотые,
полная кепка, как этого мало.
Дай повторю тебе жизнь без запинки,
не упущу и бездарной недели.
Вот из дождя, как на том фотоснимке,
мой силуэт проступил еле-еле.
Вот и боюсь уже, ангел мой милый,
если отправились за море птицы,
если запахло землей и могилой,
что не успею с тобою проститься.


В том вечернем саду

В том вечернем саду, где фальшивил оркестр
духовой и листы навсегда опадали,
музыкантам давали на жизнь, кто окрест
пили, ели, как будто они покупали
боль и горечь, несли их на белых руках,
чтобы спрятать потом в потайные карманы
возле самого сердца, друзья, и в слезах
вспоминали разлуки, обиды, обманы.
В том вечернем саду друг мой шарил рубли
в пиджаке моем, даже - казалось, что плакал,
и кричал, задыхаясь, и снова несли
драгоценный коньяк из кромешного мрака.
И, как бог, мне казалось, глядел я во мрак,
все, что было - то было, и было напрасно, -
и казалось, что мне диктовал Пастернак,
и казалось, что это прекрасно, прекрасно.
Что нет лучшего счастья под черной звездой,
чем никчемная музыка, глупая мука.
И в шершавую щеку разбитой губой
целовал, как ребенка, печального друга.

Добавлено спустя 19 минут 36 секунд:

Цитата
скрипач полупьяный в ночном ресторане
пространству огранку давал, как алмазу,


ну разве это не шедевр
_________________
http://asm.shadrinsk.net
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2009.12.28 20:52.44
Ответить с цитатой
Денис Геннадьевич Коротаев
Цитата

Родился в 1967 в Москве. В 1991 окончил Московский физико-технический институт и поступил в аспирантуру Института прикладной механики АН СССР, где, выполнив работу по гидродинамике, защитил кандидатскую диссертацию (1996). Преподавал математику, а затем и информатику в Московской государственной академии приборостроения и информатики. Стихи начал писать в 1988. Публиковался в журналах <Наш современник>, <Молодая гвардия>, газетах <Литературная Россия>, <Завтра>, <Правда> и др., а также коллективных сборниках. Автор сборников стихов Проводник (1994), На развалинах эпохи (1995), Белые тени (1998), Итак (2001). Вёл поэтическую студию в своей академии, преподавал стихосложение на факультете журналистики МГУ. Член Союза писателей России с 1994, лауреат Есенинской премии России в 1996. Погиб в автомобильной катастрофе 8 августа 2003. Посмертно, в 2004, вышел составленный отцом сборник стихов Автоэпитафия.




***
Позвольте представиться, я - идиот,
Сбежавший без всяких причин
От криков восторженной челяди, от
Пожизненной драки за чин,

От дюжины вдов и двух дюжин детей,
От почести пасть на войне,
От трех гильотин, ста нелепых смертей,
От урны в Кремлевской стене,

От бюста на Родине, от муляжа
В музее какой-то мадам,
От пахнущей пивом подстилки бомжа,
От джинна по кличке "Агдам",

От кепочки мэра, от рясы попа,
От свиста меча палача,
Тюремного шмона, балетного па,
Штандарта, герба, кумача,

От права расстреливать десять из ста,
От сотого места в строю,
От немощной тени на фоне креста,
От хлопанья крыльев в раю,

От мантии гуру, от клички "козла",
От просьбы "Подайте пятак",
От финки, что всажена кем-то со зла,
От пули, что пущена так,

От шпаги, пронзившей порочную честь,
От ножен, пригревших кинжал,
От яда, петли, да вестимо ли - счесть
Все то, от чего я сбежал,

И то, от чего мне еще надоест
Гонять по земле, где давно
Среди миллиардов расхватанных мест
Свободно всегда лишь одно.


***
Я не раб твой, о, Боже,
Да и все мы - не стадо.
Этот миф для кого же?
Ну, не надо, не надо!

Мне заказано место
У подножия трона,
Но и ты, если честно,
Не похож на патрона.

До смешного охочий
Да на выдумку частый,
Не прораб ты, а зодчий,
Не пастух ты, а пастырь,

Одиноко бредущий
По вечернему небу,
И тенистые кущи,
И земную потребу

Вопреки начертанью
Променявший однажды
На мирские скитанья
И духовную жажду,

На служение долгу
И покорность идее...
Не о том ли так долго
Ты твердил Иудее?

Но и ждущими свыше
Не иначе, как чуда
Так и не был услышан
За молитвенным гудом.

И, вторично распятый,
Удалился тропою,
На которой когда-то
Я увижусь с тобою,

И воскликну, итожа,
Высшей тайны причастен:
"Я не раб твой, о, Боже! -
Оттого и несчастен..."

***
Ну поставьте же крест на моей неуместной браваде!
Ну поставьте же крест, не стараясь понять, отчего
Я живу и живу с этом миром как будто в разладе,
Не спеша присягать мимолетной планиде его.

И не то, чтобы сердце сковала проклятая леность,
И не то, чтобы резала бок, не жалея, шлея...
Просто, миру умея простить очевидную бренность,
Не желаю признать, что вот так же истлею и я.

Да, я вечен, как жид, как огонь, и как кризис в России!
Да, я снова и снова твержу, что вовек не умру,
Приходя вновь и вновь в Ваши сны из полуночной сини,
И опять и опять превращаясь в туман поутру...

Что с того, что не слишком удачен, невечен, непрочен
Этот мир, сотворенный из наспех подобранных слов?!
Он не очень красив и немолод, зато - непорочен
От наземных твердынь до небесных ажурных основ.

Те же, кто приносили ему то ли дань, то ли жертвы,
И поныне лежат на ступенях его алтаря.
И уже не сказать, то ли живы они, то ли мертвы,
То ли мир пошутил, бескорыстно бессмертье даря.

Но я вечен, как жид, как огонь, и как кризис в России,
Но я снова и снова твержу, что вовек не умру,
Приходя вновь и вновь в Ваши сны из полуночной сини,
И опять и опять превращаясь в туман поутру...



***
Нет, я живу не так, не так -
Не лучший муж, неверный сын,
И неразменный мой пятак
Теперь не больше, чем алтын.

Нет, я пою не то, не то,
По вдохновению и без,
И в этом новом шапито
Играю старый полонез.

Нет, я люблю не тех, не тех -
Ценитель душ, противник масс,
Дитя возвышенных утех
На фоне клоунских гримас.

Но если б только мне уйти
Из этих стен туда, туда,
Где философия пути
Прости, как пресная вода,

Где, своевольна и быстра,
Река пронзает ткань лугов,
Где запах дальнего костра
Милее запаха духов.

Сквозь бездорожие и тьму,
Неясной силою несом,
О, как бы я бежал к нему,
Когда бы то - не сон, не сон...



***
Который век нам спорить суждено.
Который век все яростнее речи.
Откуда мы - не все ли нам равно,
Чем лучше Синегорье Междуречья?

Кто пращур наш - Сварог иль Иисус?
И как нас звать - Славяне или Русы?
Ответит всяк на свой капризый вкус,
Но как порой разнятся наши вкусы!

Кто говорит - нам много тысяч лет,
Кто говорит - одно тысячелетье.
Иной речет - мы пасынки планет,
Иной - о, нет: обещанные дети.

Нас назовут нездешним "Иоанн",
Лета сочтут по шрамам и морщинам,
И до поры погрузится в туман
Наш давний спор без толка и причины.

Мы - те, кто есть, а что до остальных -
Не им судить о наших русских спорах,
Им - тени стен, бетонных и стальных,
А нам - ветра на северных просторах.

Мы - те, кто есть. Иного не дано.
Так отчего, оттачивая речи,
Который век нам спорить суждено -
Чем лучше Синегорье Междуречья?..



***
Я помер (Господи, прости!).
Лежу в гробу, весь в черно-белом.
Лети, душа моя, лети! -
Я был тебе не лучшим телом.

Я изводил тебя, как мог.
Взять даже внешность, например хоть:
Подслеповат и кривоног,
К тому же - кариес и перхоть.

Добавим волосы в ушах
И скарлатину в раннем детстве...
Едва ли ты, моя душа,
Мечтала о таком наследстве!..

А я все жил (каков подлец!),
И нате - помер благородно...
Душа, пойми ж ты, наконец -
Теперь свободна ты, свободна!

А то ведь я еще блудил
И тешил водкою утробу...
Так что ж ты плачешь на груди
И причитаешь подле гроба?

Лети, душа! Отверзта клеть.
Исчезли прежние оковы.
Ты плачешь - некуда лететь?..
А ты найди себе другого!

Зайди на сайт, слетай в кабак,
Сходи на бал "Кому за тридцать".
Ну сделай этот первый шаг,
Не то - увязнешь во вдовицах.

Но не подумай повторять
Ошибок прошлого удела
И не влюбляйся вдругорядь
В свое потрепанное тело!..


Последний раз редактировалось: Vladislav_133 (2010.10.04 08:08.03), всего редактировалось 2 раз(а)
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.03 22:27.08
Ответить с цитатой
И еще Денис Коротаев

Я летел день и ночь к небесам и, едва ли не ведая,
Что творю, я творил, не считая потери и вот
Кто бы мне рассказал, что мне делать с моею победою
И дано ли списать боль утрат на какой-либо счет.

Но я все-таки жил во дворце своего одиночества,
Но я все-таки пел, а хотелось до боли, как встарь,
Помолившись богам, или Богу, кому как захочется,
Положить втихаря свою жизнь на забытый алтарь.

Только нет алтарей в этом мире, без меры изменчивом,
И давно уж не Бог, а жрецы принимают дары,
А нужна моя жизнь лишь одной удивительной женщине,
Что сполна поняла все премудрости этой игры,

Где расчислено все - от последней дешевой сенсации
До паденья звезды, до крушенья земного дворца,
И где нам суждено лишь менять и менять декорации,
Каждой ролью своей прославляя сценарий творца.

Значит, все-таки - прочь, вон из этого сонного города,
Что приятен и мил, но клещами берет за плечо,
И лететь день и ночь, не страшась ни жары и ни холода,
И лететь день и ночь - к небесам иль куда-то еще...

Замечательно, не правда ли?
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Элис
Ёжик


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 19.01.2007
Сообщения: 3607
Откуда: Шадринск

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.04 07:55.19
Ответить с цитатой
Vladislav_133 писал(а):
Александрович

разве не Геннадьевич?
http://www.stihi.ru/avtor/deniskorotaev

Денис Коротаев

Я — сорняк на газоне новейшей России.
Хоть косили меня — да пока не скосили.
Ну а если коса все же срежет под корень —
Я останусь в земле, садоводу на горе
И взойду по весне — сын неведомой тучи —
Некрасиво кривой, вдохновенно колючий,
Над газонной травой, невысоко-безликой,
Поднимусь, как смогу — перехожим каликой,
Напою сотню пчел первосортным нектаром
И развею себя по окрестным гектарам…
Садоводы тотчас в страхе вытянут лица…
Лишь бы только взойти, лишь бы только родиться…

Не верьте! Не верьте! Я знаю о смерти
Поболе речистых великих магистров
Оккультных наук.
Она вышивает крестом по планете
И ловит нас в эти незримые сети,
Как ловкий паук.

Она многолика в сознании зыбком:
То демон с крылами, то дама с улыбкой,
То бабка с косой.
Художники ищут ей новые краски,
Актеры ей ладят гримасы и маски,
Да номер пустой.

Ну полно, поэты! Не тратьте на это
Ни время, ни силы: до самой могилы
Ее не видать.
На новый некрополь кресты нашивая,
Она вездесуща и вечно живая.
Ну что тут гадать?!

Ее веселят наши споры о ней же.
Она часто смотрит и долго, и нежно
На тех, кто ей мил,
И с жизнью свести не торопится счеты:
Ей страшно остаться совсем без работы -
Меж этих могил...
_________________
А что это за девочка и где она живёт???
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail ICQ Number
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.04 08:05.05
Ответить с цитатой
Элис писал(а):
разве не Геннадьевич


Да, наверное. Исправил.
_________________
http://asm.shadrinsk.net
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Иной
развоплощен


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 03.10.2008
Сообщения: 3005
Откуда: из-за Камня

Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.04 08:26.32
Ответить с цитатой
с меня при цифре "37" в момент слетает хмель
вот и сейчас как холодом подуло
под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
и Маяковский лег виском на дуло

задержимся на цифре "37" коварен Бог
ребром вопрос поставил: или-или
на этом рубеже легли и Байрон, и Рембо
а нынешние как-то проскочили

(с) В.С.Высоцкий
_________________
Ego Sum Lex
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.17 22:01.02
Ответить с цитатой


Анатолий Владимирович Жигулин

Краткая биография писал(а):
Родился в Воронеже, отец из крестьян, мать – потомственная дворянка, правнучка поэта-декабриста В.Ф. Раевского. Поступил в Воронежский лесохозяйственный институт. В 1949 году опубликовал первые стихи в воронежской периодике (альманах “Литературный Воронеж”), и в том же году арестован в числе нескольких студентов за создание КМП - Коммунистической партии молодежи, задачей которой было разоблачение антикоммунистической деятельности Сталина и пропаганда идей Ленина. Получил 5 лет лагерей, в 1954 году освободился, в 1956 – реабилитирован. На основе этих событий написана автобиографическая повесть “Черные камни”. После реабилитации многие члены КМП (в том числе и А. Жигулин) вступили в КПСС. Закончил Воронежский лесотехнический институт.
Основные публикации:
Сборники стихов – “Память” (1964), “Прозрачные дни” (1970), “Соловецкая чайка” (1979), “Калина красная – калина черная” (1979), “Жизнь нечаянная радость” (1980), “В надежде вечной” (1983), “Сгоревшая тетрадь” (1987). “Черные камни”, впервые в 1988 году в журнальном варианте в “Знамени”, в 1989 году отдельным изданием в “Московском рабочем”.


Стихи.

***
Летели гуси за Усть-Омчуг на индигирские луга,
и всё отчётливей и громче дышала сонная тайга.
И захотелось стать крылатым,
Лететь сквозь солнце и дожди,
И билось сердце под бушлатом,
Где черный номер на груди.
А гуси плыли синим миром,
Скрываясь в небе за горой.
И улыбались конвоиры,
Дымя зеленою махрой.
И словно ожил камень дикий,
И всем заметно стало вдруг,
Как с мерзлой кисточкой брусники
На камне замер бурундук.
Качалась на воде коряга,
Светило солнце с высоты.
У белых гор Бутугычага
Цвели полярные цветы...

***
Черный ворон, белый снег.
Наша русская картина.
И горит в снегу рябина
Ярче прочих дальних вех.
Черный ельник, белый дым.
Наша русская тревога.
И звенит, звенит дорога
Над безмолвием седым.
Черный ворон, белый снег.
Белый сон на снежной трассе.
Рождество. Работать - грех.
Но стихи - работа разве?
Не работа - боль души.
Наше русское смятенье.
Очарованное пенье
Словно ветром - в камыши.
Словно в жизни только смех,
Только яркая рябина,
Только вечная картина:
Черный ворон, белый снег.

***
Вот и жизнь пошла на убыль,
Словно солнце на закат.
И серебряные трубы
В стылом воздухе звенят.

Жизнь моя! Сентябрь звенящий!
Время в прошлом торопя,
Все отчетливей и чаще
Вспоминаю я тебя.

Вспоминаю ранний-ранний
С колокольчиками луг.
На изломах белых граней —
Солнце шумное вокруг.

Вспоминаю малым-малым
Несмышленышем себя...
К тем истокам,
К тем началам
Ты зовешь меня, трубя.

***
Памяти друга

Холодное сонное желтое утро.
Летят паутинки в сентябрьскую высь.
И с первых минут пробуждается смутно
Упругой струною звенящая мысль.

Тебя вспоминать на рассвете не буду.
Уйду на озера, восход торопя.
Я все переплачу
И все позабуду,
И в сердце как будто не будет тебя.

Останется только щемящая странность
От мокрой лозы на песчаном бугре.
Поющая тонкая боль,
Что осталась
В березовом свете на стылой заре.

***
Осень, опять начинается осень.
Листья плывут, чуть касаясь воды.
И за деревней на свежем покосе
Чисто и нежно желтеют скирды.

Град налетел. Налетел и растаял
Легким туманом в лесной полосе.
Жалобным криком гусиная стая
Вдруг всполошила домашних гусей.

Что-то печальное есть в этом часе.
Сосны вдали зеленей и видней.
Сколько еще остается в запасе
Этих прозрачных стремительных дней?

Солнце на миг осветило деревья,
Мостик, плотину, лозу у пруда.
Словно мое уходящее время,
Тихо в затворе струится вода.

***
Гулко эхо от ранних шагов.
Треск мороза — как стук карабина.
И сквозь белую марлю снегов
Просочилась,
Пробилась рябина.

А вдали, где серебряный дым,—
Красноклювые краны, как гуси.
И столбов телеграфные гусли
Всё тоскуют над полем седым.

У дороги, у елок густых,
Если в зыбкую чащу вглядеться,
Вдруг кольнет задрожавшее сердце
Обелиска синеющий штык.

А простор —
Величав и открыт,
Словно не было крови и грусти.
И над белой сверкающей Русью
Красно солнышко
В небе горит.


* * *
Обложили, как волка, флажками,
И загнали в холодный овраг.
И зари желтоватое пламя
Отразилось на черных стволах.

Я, конечно, совсем не беспечен.
Жалко жизни и песни в былом.
Но удел мой прекрасен и вечен -
Все равно я пойду напролом.

Вон и егерь застыл в карауле.
Вот и горечь последних минут.
Что мне пули? Обычные пули.
Эти пули меня не убьют.

***
Земля необычная здесь,
В Подмосковье.
Над бурым суглинком
Туман невесом...
И вдруг осенило
Забытой любовью
К тебе,
Мой далекий
Степной чернозем.

Там черные комья
Блестели как уголь,
И в них, как солома,
Ломались лучи.
И в яростном солнце
Скакали за плугом
Такого же черного цвета
Грачи.

Там осенью сердце
Сжималось в тревоге
И давняя память
Стучала в виски.
И, как золотинки,
На черной дороге
Желтели
Потерянные
Колоски.
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.18 01:35.00
Ответить с цитатой
Vladislav_133
Спасибо тебе...
А, знаешь, я вспомнила этого автора по этим вот строчкам...
Vladislav_133 писал(а):
* * *
Обложили, как волка, флажками,
И загнали в холодный овраг.
И зари желтоватое пламя
Отразилось на черных стволах.

Я, конечно, совсем не беспечен.
Жалко жизни и песни в былом.
Но удел мой прекрасен и вечен -
Все равно я пойду напролом.

Вон и егерь застыл в карауле.
Вот и горечь последних минут.
Что мне пули? Обычные пули.
Эти пули меня не убьют.

_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.18 12:55.40
Ответить с цитатой


Черубина де Габриак
[31 марта 1887 - 5 декабря 1928]




Елизавета Ивановна Васильева (урожд. Дмитриева).
В один из дней августа 1909 г. известный петербургский искусствовед и издатель Сергей Константинович Маковский, занятый в то время организацией нового журнала "Аполлон", получил письмо - мелко исписанный листок в траурной рамке, подписанный одной буквой "Ч".
Неизвестная поэтесса предлагала "Аполлону" стихи, которые заинтересовали Маковского изысканной фацией и автобиографическими полупризнаниями.
"Поэтесса,- вспоминал много лет спустя Маковский,- как бы невольно проговаривалась о себе, о своей пленительной внешности и о своей участи, загадочной и печальной".
Почерк был изящен, бумага пропитана пряными духами, листки стихов переложены засушенными растениями. Вскоре таинственная незнакомка сама позвонила Маковскому - и тот услышал "обворожительный" голос. Были присланы и еще несколько стихотворений. Вся редакция "Аполлона", а там были такие известные поэты, как Иннокентий Анненский, Вячеслав Иванов, Николай Гумилев, Михаил Кузмин,- безоговорочно решила печатать стихи неизвестной.
Постепенно ее облик, ее судьба из телефонных бесед и стихов прояснялись.
Стало известно, что у нее рыжеватые, бронзовые кудри, бледное лицо с ярко очерченными губами.
Она родом испанка, ревностная католичка, ей восемнадцать лет, строгое воспитание получила в монастыре и находится под надзором отца-деспота и монаха-иезуита, ее исповедника.
Чарующей музыкой звучало ее имя - Черубина де Габриак. В изысканных строках стихов сквозила тоска одиночества, желание пойти навстречу зову сердца, найти душу, которой можно было бы довериться.

Царицей призрачного трона
Меня поставила судьба...
Венчает гордый выгиб лба
Червонных кос моих корона.

Но спят в угаснувших веках
Все те, что были бы любимы,
Как я, печалию томимы,
Как я, одни в своих мечтах.

И я умру в степях чужбины,
Не разомкну заклятый круг.
К чему так нежны кисти рук,
Так тонко имя Черубины?

("С моею царственной мечтой...", 1909)
Надо ли удивляться тому, что Маковский влюбился в прекрасную незнакомку?
Он мечтал увидеть ее, умолял о свидании, а когда она сообщила, что уезжает в Париж, Маковский так горевал в ее отсутствие, что И. Анненский предложил взять на себя заботу о журнале на то время, в которое Маковский смог бы поехать в Париж за Черубиной и там отыскать ее.
1909-1910 гг. воистину стали эпохой Черубины - все "аполлоновцы" были влюблены в нее, никто не сомневался в ее красоте и таланте. Вячеслав Иванов восторгался ее искушенностью в "мистическом эросе", художник Константин Сомов мечтал написать ее портрет - для этого готов был ехать к ней с завязанными глазами и никому не открыть, где живет прекрасная Черубина.
Однако раздавались и голоса скептиков: если она так хороша, то почему столь усердно прячет себя? А проницательный Иннокентий Анненский сказал как-то Маковскому: "Нет, воля ваша, что-то в ней не то. Не чистое это дело". Особенно "доставалось" Черубине от некоей поэтессы Елизаветы Ивановны Дмитриевой,- у которой бывали "аполлоновцы"- и до Маковского доходили ее меткие, язвительные эпиграммы и пародии на Черубину.
Наконец, загадка разрешилась. Поэт М. Кузмин, проникший в тайну, сообщил Маковскому номер телефона "незнакомки", которая оказалась не кем иной, как... Елизаветой Ивановной Дмитриевой. Маковский вначале не поверил Кузмину, но позвонил - и ему ответил тот единственный для него "волшебный" голос. Стоном вырвалось у нее: "Вы? Кто вам сказал?" И тогда Маковский прозаически пригласил "на чашку чая" поэтессу Дмитриеву.
Он еще надеялся на то, что в ее облике есть черты пленительной испанки.
Но в комнату вошла невысокая полная темноволосая и прихрамывающая женщина,
показавшаяся ему некрасивой. Сказка Черубины кончилась. Запомнилась Маковскому во время этой встречи ее взволнованная, сбивчивая речь: "Сегодня, с минуты, когда я услышала от вас, что все открылось, с этой минуты я навсегда потеряла себя: умерла та единственная, выдуманная мною "я", которая позволяла мне в течение нескольких месяцев чувствовать себя женщиной, жить полной жизнью творчества, любви, счастья. Похоронив Черубину, я похоронила себя..."
Один из "аполлоновцев"- Максимилиан Волошин - не только с самого начала знал, кто скрывается под именем Черубины, но по праву мог считаться ее создателем.
Летом 1909 г. в Коктебеле в доме Волошина жила скромная девушка, студентка университета, изучавшая старофранцузскую и староиспанскую литературу, Елизавета (или, как ее называли друзья, Лиля) Дмитриева. Волошин обсуждал с ней будущее журнала, полагая, что стихи Дмитриевой в духе французских поэтов могли бы подойти "Аполлону". Однако аристократичного и элегантного Маковского стихи скромной, неизвестной девушки удовлетворить не смогли. И тогда родилась Черубина. Был придуман и псевдоним: Габриаками в окружении Волошина называли выточенные волнами из корня виноградной лозы фигуры морского черта: сначала одна из таких фигурок стояла на полке в кабинете Волошина, а затем была подарена Дмитриевой. Имя Черубины было позаимствовано у Брет Гарта - так звали героиню одного из его рассказов.
В "Автобиографии" Елизавета Ивановна рассказала о себе: "Родилась в Петербурге 31 марта 1887 года. Небогатая дворянская семья. Много традиций, мечтаний о прошлом и беспомощности в настоящем. Мать по отцу украинка,- и тип и лицо - все от нее - внешнее. Отец по матери - швед. Очень замкнутый мечтатель, неудачник, учитель средней школы, рано умерший... Я - младшая, очень, очень болезненная, с 7 до 16 лет почти все время лежала - туберкулез и костей и легких; все это до сих пор, до сих пор хромаю..." Называя наиболее близких ей авторов, она замечает: "...прошла через Бальмонта и также через Уайльда и Гюисманса"; любимыми героями ее с детства были - Дон Кихот и Дульцинея Тобосская, Прекрасная Дама "Рыцаря Печального образа". Из современных любимых поэтов она называет А. Блока, А. Белого и особенно выделяет М. Волошина. В этой "Автобиографии", написанной за год до смерти, она отметила свою близость к православию, и особенно - к П. Флоренскому. Существует мнение, что в сочинении стихов Черубины участвовал Волошин. Поэт, однако, отрицал это, утверждая: "В стихах Черубины я играл роль режиссера и цензора, подсказывая темы, выражения, давал задания, но писала только Лиля". Вместе они придумали и герб Черубины:

Червленый щит в моем гербе,
И знака нет на светлом поле.
Но вверен он моей судьбе,
Последней - в роде дерзких - волей...

Есть необманный путь к тому,
Кто спит в стенах Иерусалима,
Кто верен роду моему,
Кем я звана, кем я любима;

И путь безумья всех надежд,
Неотвратимый путь гордыни:
В нем - пламя огненных одежд
И скорбь отвергнутой пустыни...

Но что дано мне в щит вписать?
Датуры тьмы иль розы храма?
Тубала медную печать
Или акацию Хирама?

("Наш герб")
Позже Маковский, вспоминая историю Черубины, удивлялся, как он не разгадал в последней строфе руку Волошина - "никакой девушке-католичке не пришла бы в голову "акация Хирама". Автором этих строк мог быть лишь масон, "вольный каменщик", к числу которых Волошин, по его словам, себя причислял".
О роли Волошина в рождении Черубины лучше всего сказала Марина Цветаева в воспоминаниях "Живое о живом": "Жила-была молодая девушка, скромная школьная учительница Елизавета Ивановна Димитриева, с маленьким физическим дефектом - поскольку помню - хромала. В этой молодой школьной девушке жил нескромный, нешкольный, жестокий дар. Максимилиан Волошин этому дару дал землю, то есть поприще, этой безымянной - имя, этой обездоленной - судьбу. Как он это сделал? Прежде всего он понял, что школьная учительница такая-то и ее стихи - кони, плащи, шпаги - не совпадают и не совпадут никогда. Как же быть? Во-первых и в главных: дать ей самой перед собой быть, и быть целиком. Освободить ее от этого среднего тела - физического и бытового,- дать другое тело: ее. Дать ей быть ею! Той самой, что в стихах, душе дать другую плоть, дать ей тело этой души. Какое же у этой души должно быть тело? Кто, какая женщина должна, по существу, писать эти стихи, по существу, эти стихи писала? Нерусская, явно. Красавица, явно. Католичка, явно. Богатая, о, несметно богатая, явно, то есть внешне счастливая, явно, чтобы в полной бескорыстности и чистоте быть несчастной по-своему".
"Эпоха Черубины де Габриак", быстро окончившаяся, ознаменована наделавшим в свое время много шума эпизодом - дуэлью Волошина и Гумилева. 19 ноября 1909 г. в мастерской художника А. Я. Головина, при большом скоплении людей, Волошин дал пощечину Гумилеву, после чего дуэль между ними была неизбежна. 22 ноября на Черной речке - месте дуэли Пушкина - противники стрелялись, но никто из них не пострадал.
Имя Дмитриевой - Черубины упоминается всеми, кто писал об этой дуэли и касался сложного клубка отношений, завязанных летом 1909 г. в Коктебеле между Волошиным и Гумилевым (см. воспоминания самого Волошина, С. К. Маковского, секунданта Волошина А. Н. Толстого, приятеля Гумилева, переводчика и "аполлоновца" Иоганнеса фон Гюнтера, последние изданы за рубежом). В "Исповеди", написанной по просьбе исследователя, библиографа Е. Я. Архиппова, в стихах "Памяти Анатоля Гранта" (1921) и "Да целовала и знала..." (1925) Елизавета Ивановна говорит о Гумилеве, о драматизме их отношений.
Ослепительный и короткий век Черубины де Габриак закончился.
Но продолжалась жизнь ее автора. В 1911 г. Елизавета Ивановна вышла замуж за инженера Васильева и стала носить его фамилию. Но образ Черубины навсегда остался с ней. 26 мая 1916 г. она признавалась М. Волошину: "Черубина для меня никогда не была игрой", 12 июля 1922 г. писала ему же: "Я иногда стала думать, что я - поэт. Говорят, что надо издавать книгу. Если это будет, я останусь "Черубиной", потому что меня так все приемлют и потому что все же корни мои в "Черубине" глубже, чем я думала". И в то же время ее одолевают сомнения: "Я, конечно, не поэт. Стихов своих издавать я не буду и постараюсь ничего не печатать под именем Черубины" (из письма М. Волошину 1923 г.). Но опять отсчет идет от Черубины. Несомненно, что в новой, советской действительности Черубина не смогла бы возродиться. И Елизавета Ивановна сумела найти свою дорогу. В начале 20-х гг. она оказалась в Екатеринодаре, где познакомилась с С. Я. Маршаком. Там они задумали (и осуществили) создание "Детского городка", где имелись различные мастерские, библиотека, детский театр. Вместе с Маршаком и отдельно она писала пьесы для детских театров страны (вошли в сборник "Театр для детей", выдержавший в 20-е гг. четыре издания). Писала она и прозу (в 1926 г. вышла ее книжка о Миклухо-Маклае "Человек с Луны"), переводила с испанского и старофранцузского.
Когда Маршак уехал в Петроград, он вызвал туда и Елизавету Ивановну, и какое-то время она работала там вместе с Маршаком в ТЮЗе. Встреча с Петербургом - городом Черубины - была не столько радостной, сколько горькой:

Под травой уснула мостовая,
Над Невой разрушенный гранит...
Я вернулась, я пришла живая,
Только поздно - город мой убит.

Надругались, очи ослепили,
Чтоб не видеть солнца и небес,
И лежит замученный в могиле...
Я молилась, чтобы он воскрес.

Чтобы все убитые воскресли,
Бог Господь, Отец бесплотных сил,
Ты караешь грешников, но если б
Ты мой город мертвый воскресил.

("Петербургу", 1922)
Городу на Неве посвящены также пронзительные строки других стихотворений ("Там ветер сквозной и колючий...", 1921, "Все то, что так много лет любила...", 1922).
Вскоре на долю Елизаветы Ивановны выпали тяжелые испытания: в вину ей прежде всего ставили приверженность антропософии, до революции по делам "Антропософского общества" она ездила в Германию, Швейцарию, Финляндию. Начиная с 1921 г. у нее дома производили обыски, затем последовали вызовы в ГПУ, и, наконец, ее по этапу отправили в ссылку. В последнем письме к Волошину в январе 1928 г. она писала из Ташкента: "...так бы хотела к тебе весной, но это сложно очень, ведь я регистрируюсь в ГПУ и вообще на учете. Очень, очень томлюсь... Следующий раз пошлю стихи... Тебя всегда ношу в сердце и так бы хотела увидеть еще раз в этой жизни". Однако этой мечте не суждено было осуществиться. Но поэзия не покинула ее до конца дней - в последний год жизни она написала цикл небольших прозрачных по стилю стихотворений "Домик под грушевым деревом" - от лица вымышленного поэта Ли Сян Цзы - последняя, прощальная мистификация Черубины:

Мхом ступени мои поросли,
И тоскливо кричит обезьяна;
Тот, кто был из моей земли,-
Он покинул меня слишком рано.
След горячий его каравана
Заметен золотым песком.
Он уехал туда, где мой дом.

("Разлука с другом". 1927)
Е. И. Васильева мечтала вернуться в город, где она родилась и где такой блестящей кометой прочертила путь на литературном петербургском горизонте ее Черубина.

Прислушайся к ночному сновиденью,
не пропусти упавшую звезду...
По улицам моим Невидимою Тенью
я за тобой пройду...
Ты посмотри (я так томлюсь в пустыне
вдали от милых мест...):
вода в Неве еще осталась синей?
У Ангела из рук еще не отнят крест?
Это стихотворение написано менее чем за полгода до смерти.



«Когда выпадет снег»,- ты сказал...»

"Когда выпадет снег",- ты сказал
и коснулся тревожно
моих губ, заглушив поцелуем слова,
Значит, счастье - не сон. Оно здесь.
Оно будет возможно,
Когда выпадет снег.

Когда выпадет снег. А пока пусть во взоре томящем
Затаится, замолкнет ненужный порыв.
Мой любимый! Все будет жемчужно-блестящим,
Когда выпадет снег.

Когда выпадет снег, и как будто опустятся ниже
Голубые края голубых облаков,-
И я стану тебе, может быть, и дороже, и ближе,
Когда выпадет снег.

1907, Париж


«Крест на белом перекрестке...»

Крест на белом перекрестке
Сказочных дорог.
Рассыпает иней блестки
У Христовых ног.

Смотрит ласково Распятый
На сугроб, где белый Пан
Лижет, грустный и мохнатый,
Язвы Божьих ран.

1908, Петербург


Исповедь

В быстро сдернутых перчатках
Сохранился оттиск рук,
Черный креп в негибких складках
Очертил на плитах круг.

В тихой мгле исповедален
Робкий шепот, чья-то речь.
Строгий профиль мой печален
От лучей дрожащих свеч.

Я смотрю игру мерцаний
По чекану темных бронз
И не слышу увещаний,
Что мне шепчет старый ксендз.

Поправляя гребень в косах,
Я слежу мои мечты,-
Все грехи в его вопросах
Так наивны и просты.

Ад теряет обаянье,
Жизнь становится тиха,-
Но как сладостно сознанье
Первородного греха...

1909

«Ты в зеркало смотри...»

Ты в зеркало смотри,
Смотри, не отрываясь,
Там не твои черты,
Там в зеркале живая,
Другая ты.

...Молчи, не говори...
Смотри, смотри, частицы зла и страха,
Сверкающая ложь
Твой образ создали из праха,
И ты живешь.

И ты живешь, не шевелись и слушай:
Там в зеркале, на дне,—
Подводный сад, жемчужные цветы...
О, не гляди назад,
Здесь дни твои пусты,
Здесь все твое разрушат,
Ты в зеркале живи,
Здесь только ложь, здесь только
Призрак плоти,
На миг зажжет алмазы в водомете
Случайный луч...
Любовь.— Здесь нет любви.
Не мучь себя, не мучь,
Смотри, не отрываясь,
Ты в зеркале — живая,
Не здесь...
«В слепые ночи новолунья...»

Ego vox ejus!

В слепые ночи новолунья,
Глухой тревогою полна,
Завороженная колдунья,
Стою у темного окна.

Стеклом удвоенные свечи
И предо мною, и за мной,
И облик комнаты иной
Грозит возможностями встречи.

В темно-зеленых зеркалах
Обледенелых ветхих окон
Не мой, а чей-то бледный локон
Чуть отражен, и смутный страх

Мне сердце алой нитью вяжет.
Что, если дальняя гроза
В стекле мне близкий лик покажет
И отразит ее глаза?

Что, если я сейчас увижу
Углы опущенные рта
И предо мною встанет та,
Кого так сладко ненавижу?

Но окон темная вода
В своей безгласности застыла,
И с той, что душу истомила,
Не повстречаюсь никогда.

<1909-1910>

Сонет (Сияли облака оттенка роз и ...)

Графу А. Н. Толстому

Сияли облака оттенка роз и чая,
Спустилась мягко шаль с усталого плеча
На влажный шелк травы, склонившись у ключа,
Всю нить моей мечты до боли истончая,

Читала я одна, часов не замечая.
А солнце пламенем последнего луча
Огнисто-яркий сноп рубинов расточа,
Спустилось, заревом осенний день венчая.

И пела нежные и тонкие слова
Мне снова каждая поблекшая страница,
В тумане вечера воссоздавая лица
Тех, чьих венков уж нет, но чья любовь жива...

И для меня одной звучали в старом парке
Сонеты строгие Ронсара и Петрарки.

1921


«Я ветви яблонь поняла...»

Я ветви яблонь поняла,
Их жест дающий и смиренный,
Почти к земле прикосновенный
Изгиб крыла.

Как будто солнечная сила
На миг свой огненный полет
В земных корнях остановила,
Застыв, как плод.

Сорви его, и он расскажет,
Упав на смуглую ладонь,
Какой в нем солнечный огонь,
Какая в нем земная тяжесть.

Июль 1926
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.29 20:48.18
Ответить с цитатой
Вернусь к Анатолию Жигулину.

***
Летели гуси за Усть-Омчуг на индигирские луга,
и всё отчётливей и громче дышала сонная тайга.
И захотелось стать крылатым,
Лететь сквозь солнце и дожди,
И билось сердце под бушлатом,
Где черный номер на груди.
А гуси плыли синим миром,
Скрываясь в небе за горой.
И улыбались конвоиры,
Дымя зеленою махрой.
И словно ожил камень дикий,
И всем заметно стало вдруг,
Как с мерзлой кисточкой брусники
На камне замер бурундук.
Качалась на воде коряга,
Светило солнце с высоты.
У белых гор Бутугычага
Цвели полярные цветы...

Вот как это звучит...



1.mp3
 Описание:

Download File
 Имя файла:  1.mp3
 Размер файла:  2.85 MB
 Скачано:  947 раз(а)

Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.10.29 21:57.50
Ответить с цитатой
Прекрасное исполнение!
Vladislav_133, спасибо.
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2010.11.07 16:49.57
Ответить с цитатой
Vladislav_133 писал(а):
И еще Денис Коротаев

Одно из последних стихотворений Дениса Коротаева
Источник: http://dkkd.narod.ru/ звуковой сайт.


.
"Догорают мои гусли-самогуды"

Сколько люду набежало, сколько люду! -
И торговый, и служивый, и блаженный...
Догорают мои гусли-самогуды,
Прожигая полынью во льду саженном.

Не стоял бы я на месте, словно идол,
И метнулся бы в огонь, да цепью кован.
Не иначе - скоморохов кто-то выдал
И сказителям конец поуготован.

Видишь? - стражники расставлены повсюду
И качают бердышами дети пёсьи...
Догорают мои гусли-самогуды,
Догорают мои звончатые песни.

Догорают, а потом уйдут под воду...
Только сажа на снегу лишь... Только сажа...
И отправится попа да воеводу
Распотешить верноподданная стража...

Разойдутся не дождавшиеся чуда
Кто - со смехом, кто - с добычей, кто - с укором...
Догорают мои гусли-самогуды
На костре по-инквизиторски нескором.

Кто-то вышел на мостки как на подмостки,
Кто развеяться пришёл, а кто согреться...
И постреливают немощные доски
Разрывными - да по сердцу, да по сердцу...

Только я реветь белугою не буду,
Сколь бы други-гусляры не голосили...
Догорают мои гусли-самогуды,
Да леса ещё найдутся по России.

Отсижу своё в чахоточном остроге,
Слажу новые - соборнее да звонче -
И пойду, покамест горе носят ноги
Допевать всё то, что прежде не закончил...

А покуда рвутся струны, а покуда
Яро пламя, ако рана ножевая,
Догорают мои гусли-самогуды,
И корёжиться в огне душа живая...
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2011.01.28 21:40.33
Ответить с цитатой


Горбовский Глеб Яковлевич (4 октября 1931, Ленинград) - русский поэт, писатель.

Родился в учительской семье, родители Глеба были преподавателями русского языка и литературы. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи был репрессирован в 1937, по нелепому доносу, отбыл 10 лет в трудовых лагерях, а потом получил поражение в правах на жительство в крупных городах и поселился в Кинешме, потеряв на время общение с сыном. Мать перед самой войной отправила сына на летние каникулы к сестре арестованного мужа в Порхов, в этой деревне Глеба Горбовского захлестнула война. Мать же всю блокаду пробыла в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не разыскали его и не определили его в ремесленное училище № 13, где он получил профессию плотника.

Из училища Горбовский попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег и добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск. Горбовский уехал в Кинешму, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог Глебу оформить паспорт и окончить семилетку. Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.

Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - <Сижу на нарах, как король на именинах>. Первая публикация стихов Горбовкого состоялась в волховской районной газете <Сталинская правда> (1955). Позднее Горбовский занимался в литературных объединениях, сначала в Доме культуры профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте.

Глеб Горбовский много ездил по стране, работал модельщиком на фабрике <Красный Октябрь>, слесарем <Ленгаза>, грузчиком, лесорубом и сплавщиком в Сибири, взрывником в геологических экспедициях на Камчатке, Сахалине, в Якутии.

В 50-х годах Глеб Горбовский становится одним из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда. Буквально всем стали известны его песни - <Когда фонарики качаются ночные...>, <У помещенья <Пиво-Воды> стоял непьяный постовой...> и др. Первая книга стихов Горбовского вышла в 1960. В 1963 вступил в Союз писателей. Написал великое множество совершенно советских стихов. С 1974 пишет также прозу. Написал либретто оперетты <Гори, гори, моя звезда> на музыку С. Пожлакова (1978). Всего Глеб Горбовский выпустил более 30 книг стихов и прозы.


Был трижды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.

* * *
Бездомная лошадь
сдыхать не хотела:
копалась в помойках,
шаталась без дела...
Придет и молчит
у крыльца магазина.
На морде отвиснет губа,
как резина...
накроет туманом глаза ей
дремота...
Бывает, и пряник
протянет ей кто-то...
бывает и хуже:
к несчастному носу -
приставят горящую вдруг
папиросу...
В рабочем поселке
работали люди.
Они пребывали в заботах,
в простуде,
они пребывали
в любви и печали,
и лошадь, как правило -
не замечали...
...Обычно,
в отхожем помойном овраге -
ее окружали худые собаки.
Вели себя мирно:
не выли, не грызлись.
Совместно делили мгновения жизни...
...И было смешно,
и печально,
и странно -
увидеть,
когда еще сыро и рано,
увидеть,
как в сером тумане рассвета -
куда-то тащилась
компания эта...


* * *
Минус двадцать пять по Цельсию.
По скрипучей белизне
похоронная процессия -
мимо храма, как во сне...
Гроб несут четыре дяденьки,
позади - родни клочок...
И церковный голос сладенький
испускает старичок.
Кто он, умерший в суровую
пору жизни и зимы?
Человек, вступивший в новую
полосу... Такой, как мы.
...Подогретые могильщики,
что долбили мерзлый грунт,
и усталые носильщики -
все построились во фрунт.
Покадил священник-дедушка
над покойником - дымком...
А потом... упала девушка
в снег - беспомощным комком...

* * *
Человек застрелился... В плаще и в очках...
Он лежит у палатки на хвойной постели.
Переваривал пищу, стоял на ногах,
и никто не заметил, что он - на пределе.
Иногда улыбался куда-то туда -
в голубую зовущую сторону юга...
Может, в той стороне, где дымят города,
разлюбила его... погубила подруга.
...Мы его положили в плаще, в мерзлоту,
мы его пожалели, известно...
А потом навалили потолще плиту
и ушли торопливо на новое место.
...И осталась река, да гора... да луна.
Человеку нужна тишина.


ТЕЛЕФОННАЯ БУДКА
Прозрачная будка, стеклянные стены.
Хотите назначить свиданье на вечер,
хотите на друга обрушиться с речью,
хотите с женою ругаться до пены,
до пены у рта, до ломоты хребта - пожалуйста!
О жизни, о смерти, о чем вам угодно,
кричите по проводу, благо - <свободно>,
пока не ударят монеткой в стекло,
пока наше время - не истекло.


* * *
Без оглядки живу, без улыбки.
Бытия истончилась стена.
В этой комнате - плавают рыбки
слов моих, золотых от вина.
Суетится голодная мышка,
и стучится синичка в окно...
Безоглядно, безудержно, слишком -
я любил в этой жизни кино!
...Позвонили. Доносится голос
из каких-то дверей без ключей -
голос женщины - тонкий, как волос,
и забытый... Неведомо, чей?..



ФОНАРИКИ
Когда качаются фонарики ночные
и темной улицей опасно вам ходить,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я никого уже не в силах полюбить.

Мне дева ноги целовала, как шальная,
одна вдова со мной пропила отчий дом!
Ах, мой нахальный смех
всегда имел успех,
и моя юность пролетела кувырком!

Лежу на нарах, как король на именинах,
и пайку серого мечтаю получить.
Гляжу, как кот в окно,
теперь мне все равно!
Я раньше всех готов свой факел потушить.

Когда качаются фонарики ночные
и черный кот бежит по улице, как черт,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я навсегда побил свой жизненный рекорд!




Стихи о скуке

Боюсь скуки...
Боюсь скуки...
Я от скуки - могу убить!
Я от скуки - податливей суки,
бомбу в руки -
буду бомбить!
Лом попался -
рельсу выбью,
поезд с мясом
пущу
с моста!
Я от скуки
кровь твою выпью,
девочка,
розовая красота!
Скука... Скука..
Съем человека!
Перережу
в квартире свет!
Я - итог двадцатого века.
Я - садовник его клевет,
пахарь трупов,
пекарь насилий,
виночерпий
глубоких слез...
Я от скуки - делаюсь синим.
Скука... скука...
Скука - наркоз!
...Сплю.
Садятся мухи.
Жалят.
скушно так,
что слышно капели...
Расстреляйте меня,
пожалуйста!
Это я прошу -
поколение.

***
У помещенья "Пиво-Воды"
стоял непьяный постовой.
Он вышел родом из народа,
как говорится, парень свой.

Ему хотелось очень выпить,
ему хотелось закусить.
Хотелось встретить лейтенанта
и глаз падлюке погасить.

Однажды ночью он сменился,
принёс бутылку коньяку.
И возносился, возносился -
до потемнения в мозгу.

Деревня древняя Ольховка
ему приснилась в эту ночь:
сметана, яйца и морковка,
и председательская дочь...

Затем он выпил на дежурстве,
он лейтенанта оттолкнул!
И снились пиво, снились воды,-
как в этих водах он тонул.

У помещенья "Пиво - Воды"
лежал довольный человек.
Он вышел родом из народа,
но вышел и ... упал на снег.
_________________
http://asm.shadrinsk.net
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2011.01.29 20:45.12
Ответить с цитатой
Vladislav_133
Интересные стихи. Мне понравились. Спасибо!
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Vladislav_133
Old Programmer


Пол: Пол:Муж.
Зарегистрирован: 27.09.2006
Сообщения: 4502


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2011.01.29 23:59.58
Ответить с цитатой
Глеба Горбовского я знал, но вот что он, оказывается, автор шансонной песенки "Фонарики", это для меня было неожиданностью.
_________________
http://asm.shadrinsk.net
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
alfa!
Заслуженный писатель


Пол: Пол:Жен.
Зарегистрирован: 03.05.2007
Сообщения: 11629


Статус: Offline
СообщениеДобавлено: 2011.01.30 19:48.53
Ответить с цитатой
Кстати и не кстати, о "Фонариках".

В то время - середина пятидесятых - не было сомнений, что песня принадлежит Глебу Горбовскому, - он её пел, от него мы её услышали, они - Глеб и песня - были похожи по эмоциям... Как вдруг в 1961 году вышел на экраны фильм "Гибель империи", где в одном из эпизодов лихой уголовник в каталажке (актер Николай Рыбников) поёт "Фонарики". У Глеба Горбовского в ту пору ещё не было широкой официальной известности и не было хватких друзей, которые могли бы протащить его песню в сценарий фильма сквозь барьер цензуры, тем более что песня была "непечатная" - блатная, что ли. Насколько помню, авторского гонорара за использование песни в фильме Глеб тоже не получил... В августе 1961 года я был в Свердловске транзитом - ждал поезда по ближайшим к вокзалу кинотеатрам. Когда Рыбников запел "Фонарики", как елей потёк на голову: наше поют! А потом мелькнула тень подозрения: поют? разрешили? когда? Потом подозрение исчахло - не до подозрений было в ту пору. Нынче ж плагиат Горбовского очевиден - Глеб присвоил песню давних времен для утешения непомерного тщеславия. По словам Горбовского, "Фонарики" написаны 1951 году - в то время, когда он ещё не владел техникой стиха. Далее, публикация полного текста песни в Антологии К. Кузминского с новым, неведомым мне, куплетом уже есть доказательство - криминальная лирика, ибо куплет этот не только старомоден, но и начинён реалиями дореволюционного города, которых Горбовский знать не мог. С уголовным миром юный Горбовский был знаком коротко, и в лабиринтах этого мира мог найти "свою" песню.

http://www.fishka-spb.ru/magazine/86/
_________________
Я ещё та "чёрная кошечка", дорогу перейду тьфу-тьфу не поможет..
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение ICQ Number
Страница 2 из 3
Начать новую тему   Ответить на тему   вывод темы на печать
На страницу Пред.  1, 2, 3  След.
Показать сообщения:   
Список форумов Шадринский форум -> Искусство -> Стихи и проза -> Судьбы поэтов

 
Перейти: 
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Вы не можете вкладывать файлы
Вы можете скачивать файлы