Шпионы и предатели

Предательство как месть за сына и за Сталина
7 июля 1986 г. на одной из тихих московских улочек бойцами «Альфы» был «снят» генерал-майор в отставке ГРУ ГШ ВС СССР Дмитрий Федорович Поляков, когда он в парадном мундире при всех регалиях направлялся в Военно-дипломатическую академию, чтобы произнести напутственное слово очередным выпускникам, будущим военным разведчикам. Какой фарс! Нет, не фарс – трагедия. Ведь через некоторое время досье на всех этих выпускников генерал, в иночестве – агент «Топхэт» и «Бурбон» – передал бы в США – своим хозяевам. И участь цвета нашего офицерства была бы решена в ФБР или ЦРУ.
Дмитрий Поляков служил американцам не потому, что стал жертвой шантажа и собственного малодушия, отнюдь. Генерал был предателем по убеждению.
Отвергая политические ориентиры советского правительства времен хрущевской оттепели, Поляков считал, что руководство СССР незаслуженно попирает и предает забвению идеалы сталинской эпохи, за которые он сражался на фронтах Великой Отечественной войны.
Были и другие, более тривиальные причины, побудившие подполковника, а со временем – генерал-майора, служить сначала ФБР, а затем Центральному разведывательному управлению. Среди них – тщеславие. Но основным побудительным мотивом, толкнувшим Дмитрия Полякова в объятия американских вербовщиков была месть за погибшего младенца-сына.
В ноябре 1961 г., когда Поляков работал в нью-йоркской резидентуре ГРУ, в Соединенных Штатах свирепствовала эпидемия гриппа. Младший из его трех сыновей заболел, получил осложнение на сердце, спасти его могла только срочная дорогостоящая операция. Поляков обратился к руководству резидентуры за материальной помощью, чтобы сына прооперировали в нью-йоркской клинике. Запросили штаб-квартиру ГРУ, оттуда ответили отказом, и младенец умер.
Буквально на следующий день после смерти ребенка Поляков, озверевший от несправедливости судьбы и начальства, утративший веру в ГРУ и в СССР, предложил свои услуги высокопоставленному офицеру американской армии. Предложение было принято безоговорочно. Вскоре офицер помог Полякову установить контакт с вербовщиком ФБР, ищущим потенциальных изменников из числа сотрудников КГБ и ГРУ.

Сотрудничество с Бюро продолжалось до 1962 г. Руководство ЦРУ считало, что такой ценный источник, каким был подполковник Поляков, используется ФБР не по назначению. Ведь он – кладезь ценнейшей информации! Джон А. Маккоун, в то время директор ЦРУ, согласовав с президентом Джоном Кеннеди вопрос об использовании Полякова, немедленно позвонил Гуверу и предложил передать ему на личную связь перспективного офицера ГРУ. Сделка состоялась. Полякову был присвоен псевдоним «Бурбон», и он сразу попал в разряд особо засекреченных ценных агентов.

За 25 лет, что Поляков состоял на службе у американцев, СССР понес ущерб в десятки миллионов долларов.

В ЦРУ обоснованно считали Полякова одним из самых продуктивных источников. В недрах Управления для анализа материалов, поступавших от Полякова, даже было создано специальное подразделение, едва успевавшее их обрабатывать.

«Топхэт» передал американцам более 100 копий секретных выпусков журнала «Военная мысль», который публиковался для советского руководства, и где излагались состояние, стратегия, тактика и планы Верховного командования СССР. Он выкрал тысячи страниц документов, в которых были даны технические характеристики самого секретного советского оружия.

Работая в резидентурах ГРУ в Бирме, Индии, в Центральном аппарате Генштаба, в Военно-дипломатической академии Советской Армии «крот» раскрыл своим американским хозяевам принадлежность к внешней и военной разведке около 1500 советских офицеров и около двухсот агентов из числа иностранных граждан. Во время войны во Вьетнаме Поляков представил ЦРУ стратегическую информацию о численности, структуре и боеспособности северо-вьетнамских войск.

В начале 1970 гг. он передал в ЦРУ сведения, что Китай находится на грани прекращения военно-экономического сотрудничества с Советским Союзом. Это помогло Соединенным Штатам «прорубить окно» в КНР.

Звание генерал-майора Полякову присвоили в 1974 г. Одним из его покровителей был начальник управления кадров ГРУ генерал-лейтенант Изотов, до этого назначения 15 лет проработавший в аппарате ЦК КПСС. В уголовном деле Полякова фигурируют дорогие подарки, сделанные им Изотову. За генеральское звание, к примеру, изменник своему благодетелю презентовал серебряный сервиз на 12 персон, специально для этой цели купленный ЦРУ.

Генеральский чин обеспечивал Полякову доступ к материалам, которые не были связаны с его прямыми служебными обязанностями. Например, к перечню военных технологий, которые закупались или добывались советской разведкой на Западе.

Поляков сдал семь наших «кротов» – шесть старших офицеров США и одного Великобритании, работавших в пользу СССР.

До сих пор американцы гордятся так называемым «британским делом». И это несмотря на то, что оно было закрыто в конце 1960-х гг. Поляков передал ЦРУ копии с фотографий, сделанных нашим британским «кротом», которые тот, в свою очередь, переснял с секретных документов, иллюстрирующих действие системы управляемых ракет, состоящих на вооружении ВС США. Изучив снимки, сделанные «Топхэтом», в Лэнгли проследили путь этих документов по инстанциям и выяснили, на каком этапе они попали в руки нашего агента. Таким образом, ЦРУ вышло на отдел управляемых ракет Министерства авиации Великобритании. Там и работал наш человек – Фрэнк Боссарт. Его арестовали и приговорили к 21 году тюремного заключения.

В этой связи вызывает недоумение, почему в ГРУ так легко смирились с утратой в чрезвычайно сжатый срок – 5 лет – столь большого числа (семи!) своих особо ценных агентов и не провели надлежащего расследования причин их провала.

Ясно одно: пренебрегая кооперацией со Вторым главным управлением КГБ в плане поиска и возможного разоблачения инфильтрованного в свою среду агента противника, ГРУ не смогло самостоятельно установить источник утечки разведывательной информации.

Выйдя в 1981 г. в отставку, Поляков помог американской контрразведке раскрыть нескольких наших разведчиков-нелегалов, заброшенных в США на оседание под видом иммигрантов и уже сумевших натурализоваться, устроиться на работу в американские госучреждения. Этому способствовала не дьявольская всепроникаемость Полякова, а косность партийно-бюрократической советской системы.

Отставник Поляков продолжал работать в Главном разведывательном управлении освобожденным секретарем парткома. Убывшие в длительные загранкомандировки разведчики-нелегалы оставались на партийном учете по прежнему месту работы, то есть косвенно были подотчетны предателю: учетные карточки, партвзносы, вопросы отсутствия на партсобраниях и тому подобное. Так что вычислить их как нелегалов для изменника, имевшего к тому же опыт разведывательной работы, труда не составляло.

На одном из допросов «Топхэта» сотрудники Следственного управления КГБ Александр Духанин и Юрий Колесников поинтересовались, не жалко ли ему преданных им нелегалов, молодых русских парней, которых он сначала готовил на специальных курсах, а затем отправил на электрический стул?

Ответ был обескураживающим: «В этом и заключалась моя работа. Можно еще чашечку кофе?»

Поляков служил американцам уже 17 лет, как вдруг в 1978 г. попал под подозрение. В тот год сведения о его шпионской деятельности были умышленно слиты в средства массовой информации США начальником контрразведки ЦРУ Энглтоном, который считал, что «Топхэт» подставлен советской разведкой. Вскоре после этого американский журналист Эдвард Эпштейн опубликовал книгу о Ли Освальде, в которой подтверждалась информация Энглтона, полученная журналистами от его источников в ЦРУ и ФБР.

В 1979 г. подозрения относительно Полякова подтвердил Хансен, в то время еще сотрудник нью-йоркского отделения ФБР.

Невзирая на эти сигналы, Поляков во второй половине 1979 г. был направлен в Индию в качестве военного атташе и одновременно резидента ГРУ. Он находился там до июня 1980 г., когда, наконец, руководство военной разведки обратило внимание на информацию Хансена, и отозвало генерала в Москву. Но и после этого он бесконтрольно продолжал работать в штаб-квартире Управления на Хорошевском шоссе. Там отказывались верить, что один из самых заслуженных генералов военной разведки, к тому же участник ВОВ, воевавший с первого и до последнего дня, может быть предателем.

Сведения на Полякова были косвенными, что давало возможность его защитникам утверждать: Хансен – двойной агент, по заданию ФБР пытающийся опорочить ГРУ и дискредитировать его сотрудников. Однако главная причина, почему в отношении Полякова не было предпринято никаких попыток провести расследование, заключается в нежелании руководства военной разведки выносить сор из избы. По этой же причине не был проинформирован и КГБ.

Поляков, узнав через свои связи в руководстве ГРУ, что находится под подозрением, немедленно лег на дно и временно прекратил контакты с ЦРУ. Но затем с помощью новейших средств связи продолжил снабжать американцев информацией о советских военных разведчиках, выезжавших в долгосрочные загранкомандировки.

С 1980 г., когда «Топхэт» после заграничных вояжей окончательно осел в Москве, американцы для поддержания с ним связи использовали только бесконтактные способы – тайники и радиосредства. Последним отводилась решающая роль, для чего агенту вручили устройство размером с пачку «Беломора», из которого он производил радиовыстрел – передачу сведений, – длившуюся не более 3-4 секунд.

Предварительно закодировав информацию, – страницу машинописного текста, – «Топхэт» засовывал в карман плаща пачку «Беломора», садился в «букашку» или «червонец» – именно эти троллейбусы проходили по Садовому кольцу мимо американского посольства. Стоило троллейбусу поравняться со зданием дипломатической миссии США, агент нажимал нужную кнопку, и игра была сделана. Поди, попробуй запеленговать – да никогда!
Лишь в редчайших случаях «Топхэт» производил тайниковые закладки. При этом магнитные контейнеры он не только изготавливал собственными руками, но и лично закладывал их на традиционных маршрутах передвижения своих операторов из ЦРУ.

Что касается выемки контейнеров, то эти операции никогда не были для предателя в тягость: деньги-то по радио не примешь! Надо отметить, что вознаграждение Полякову (по его собственному требованию) американцы редко выдавали валютой или рублями: за 25 лет он в общей сложности получил около 90 тысяч рублей наличными. Вознаграждение, как правило, было в виде ювелирных изделий с бриллиантами, уникальных столярных инструментов и рыболовных принадлежностей: все свободное от шпионажа время Поляков что-то строгал, пилил, мастерил, либо ловил рыбу.

Казус генерала Полякова во всех отношениях не имел прецедентов в истории отечественных спецслужб. «Топхэт» не только поставил своеобразный рекорд по длительности работы в пользу противника и по объ-ему переданной им секретной информации политического и разведывательного характера. Рекорд еще и в другом – все это время «кроту» удавалось не попасть в поле зрения нашей контрразведки. Впрочем, последнее обстоятельство вполне объяснимо.

Во-первых, Поляков долгие годы являлся кадровым офицером ГРУ Генштаба ВС СССР и хотя бы поэтому был досконально осведомлен о методах и приемах, используемых КГБ в своей деятельности по выявлению агентуры противника. Причем, был он не рядовым оперативным сотрудником, а старшим офицером, а затем и генералом. Отсюда – беспрерывный приток информации, который в итоге помогал «Топхэту» не совершать ошибок, а когда надо было, то и лечь на дно.

Во-вторых, американцы тоже не благодушествовали, а оберегали своего сверхценного источника самыми изощренными способами, начиная от мероприятий по дезинформации, призванных отвести от «Топхэта» любые подозрения, и кончая применением самой совершенной радиоэлектронной аппаратуры.

Свидетельствует полковник Черкашин: «Поляков – один из многих американских агентов, которые были раскрыты и осуждены после вербовки Эймса и Хансена в 1985-ом – в «год шпиона». Однако его место особое в этом трагическом и страшном списке, поскольку никто другой из остальных не занимал столь высокого положения в иерархии советского разведывательного сообщества и никому так долго, и так эффективно, не удавалось шпионить в пользу нашего противника.

Случай с Поляковым уникален, поскольку ему удалось, сотрудничая с ФБР и ЦРУ, избежать ареста в течение двадцати пяти лет. Разумеется, это к вопросу о профессионализме работавших с ним сотрудников спецслужб США и неэффективности наших органов государственной безопасности».

В нашей стране последняя волна интереса к Олегу Калугину была вызвана организацией им экскурсий по местам встреч советских разведчиков в Вашингтоне. Снизился интерес к его персоне и в США. Однако время от времени малотиражные газеты о Калугине вспоминают. В недавнем интервью «Новому русскому слову» он, в частности, заявил: «Самой интересной была первая вербовка. Она, может быть, была не самая значительная, но после нее моя карьера пошла в гору. Это был ученый, американец российского происхождения, которого я завербовал, будучи еще студентом Колумбийского университета. Кстати, тогда у меня были инструкции от начальства пока не лезть в вербовочную работу. Но я, как говорится, не упустил шанса, и это оценили».
Эта «первая вербовка» представляет несомненный интерес. Поскольку именно ее последствия потом убедили руководство КГБ, что высокопоставленный сотрудник ведомства уже долгие годы работает на противника.
В конце пятидесятых студент Ленинградского университета и начинающий разведчик Олег Калугин стажировался в Колумбийском университете. Как-то раз на улице к нему подошли и заговорили незнакомые(!) мужчина и женщина. Оказалось, что мужчина – не кто иной, как выходец с Украины Анатолий Котлобай, во время войны добровольно уехавший в Германию, потом – в США, а теперь… тоскующий по родине. Работал Котлобай в одной из химических корпораций над созданием твердого ракетного топлива и просто-таки изнывал от желания поставлять информацию КГБ.
Настораживает и то, что супруги Котлобай подошли именно к Калугину. У него что, на лбу было написано, что он советский агент? После этой встречи его надо было не продвигать, как случилось в дальнейшем, а гнать из органов за профнепригодность.
Тем не менее Центр дает разрешение на разработку Котлобая, которого тут же включили в агентурную сеть, присвоили псевдоним Кук. И уже на следующей встрече он передал Калугину подробное описание технологии изготовления твердого ракетного топлива, да еще с образцом и с детальным анализом состояния советской химической промышленности. Забегая вперед, скажем, что институт, которому была передана эта информация, зашел в тупик, а общий ущерб от этого составил более 150 миллионов долларов.
Калугин за свой «геройский» поступок получил орден «Знак Почета», его карьера в КГБ стремительно пошла вверх, но уже скоро в Центре вспомнили о возникших поначалу подозрениях.
Агент Кук продолжает работать на КГБ до 1964 года. После чего из-за опасности расшифровки бежит в СССР, где ему предоставляют квартиру и устраивают на работу в Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). Но при последовавшей затем проверке оказалось, что «спасавшийся от ареста» агент перед «побегом» спокойно продает квартиру, успевает отправить в Москву ценные вещи и картины, снимает со счетов все свои накопления…
Контрразведка начинает разрабатывать Кука по подозрению в том, что он – двойной агент и работает на американские спецслужбы уже с момента так называемой вербовки. Но кто-то все время мешает, дело затягивается. В конце концов все же обнаруживают, что уже в первые донесения Кука была включена хорошо подготовленная дезинформация. В 1978 году Московское управление КГБ заводит на него дело по обвинению в валютных операциях.
К этому времени Калугин успевает стать генералом ПГУ КГБ и возглавить управление "К", то есть контрразведку в разведке. Узнав о том, что Кук оказался в тюрьме, он пытается использовать все свое влияние, чтобы вытащить его оттуда, но ему это не удается. Однако активность Калугина заставляет заподозрить его в том, что он о подставе знал.
С выводами познакомили Андропова, и он принял неожиданное на первый взгляд решение – допрос Кука поручить именно Калугину. Камеру в Лефортово оснастили видеонаблюдением, которое показало: в самом начале допроса генерал-перевертыш сделал знак, чтобы Кук молчал.
Тогда председатель КГБ потребовал пересмотреть и другие «удачные» дела генерала Калугина.