Второй день зимы наступил неожиданно и, как всегда, внезапно. Проснувшись поутру и тряхнув похмельной головой, фокусник обнаружил, что снег на улице отсутствует. Как факт. То есть совсем. И напрочь. С трудом спихнув с себя храпящую ассистентку, фокусник, словно по мановению волшебной палочки, протрезвел. Ему стало нехорошо, причём нехорошесть была вызвана не банальным – и более-менее привычным - похмельным синдромом, а осознанием факта причастности к творящемуся вокруг безобразию. Фокусник обхватил руками голову, и пнул ногой старательно притворяющемуся тапочком зайца.
- Больно, - констатировал заяц, дёрнув ухом.
- Пива принеси, - простонал фокусник.
- Две бутылки? – мигом оживился заяц.
- Ящик, - фокусник яростно потёр виски, - бегом.
Пять минут спустя злой заяц собирал раскатившиеся пустые бутылки и складывал их в сиротливо стоящий ящик, изредка бросая на фокусника яростный взгляд. Взгляд фокусник ловко и умело игнорировал. Помощница перевернулась на другой бок. Храп смолк, но уже через мгновение загромыхал с новой силой.
- Сволочь, - прошептал заяц, скидывая в корзинку раскиданные по комнате вещи. – Совести у тебя нет. Мог бы одну бутылочку оставить.
- Ты животное, - ткнул фокусник в зайца пальцем. – Ты – не пьёшь. Тебе, между прочим, и разговаривать не положено.
- Ага, - процедил сквозь зубы заяц, затягиваясь сигаретой, - и пиво я тоже носить не умею. И кофе в постель. Ты попроси в следующий раз, попроси.
- Слушайте, что это за цветочки там подозрительные на улице, птички всякие? Весна, что ли? – в комнату, потягиваясь и прикрывая пасть лапой, вошёл медведь.
- Спать! – свирепо прошипел фокусник. Медведь рухнул на зайца, свернулся комочком и сладко засопел.
- Злой ты, - заяц, кряхтя, выбрался из под свалившейся на него мохнатой туши. – Нервный. Я бы даже сказал - псих. Говорила мне мама – не иди в шоу-бизнес. И вообще - пьянство тебя погубит, - ушастый ловко увернулся от летящей в него подушки. – Видишь: рука дрожит, подушкой в меня попасть не можешь. А ведь когда-то…
- Господи, ну за что? – промычал фокусник и уткнулся носом в ассистентку. Та причмокнула во сне полными, кроваво-красными губами и крепко, словно плюшевую игрушку, прижала фокусника к своей необъятной груди. Пару секунд поразмыслив, он принялся задыхаться дрыгать ножкой. Заяц, скрестив лапы на груди, наслаждался зрелищем.
- Нет, нет, пожалуйста, не отвлекайся, - махнул он тянущемуся к нем фокуснику. – Ты занят. А животина бессловесная, к разумным действиям неспособная, зачем такому великому человеку, как ты, моя помощь?
Фокусник медленно, но верно, синел. Наконец, ухмыльнувшись, заяц сделал шаг вперёд, и пощекотал ассистентку усиками. Та тихонько хихикнула и, дёрнувшись, выпустила фокусника из своих цепких объятий. Тот, часто и прерывисто дыша, покатился по полу. Полежал. Сел. Узрел зайца.
Два часа спустя ещё несколько синеватый фокусник с фингалом под глазом и заяц с изрядно поредевшей шерстью мирно пили растворимый кофе и смотрели в окно. Вместо декабря оно упрямо показывало весну.
- Странные нынче времена, - фокусник отхлебнул из чашки и поёжился. – Летние. И птички. А ведь по календарю – декабрь. Что же мы вчера отмечали?
- Первый день зимы, - мечтательно прошептал заяц. – Только вот кто-то вчера всё время говорил, что тепло – это хорошо.
- Тепло – это хорошо. Но зима – лучше, - фокусник прислонился щекой к окну. На столе, всеми забытая, лежала потёртая волшебная палочка. По двору, на цыпочках, в красных шортах с белой оторочкой, никем не узнанный, крался Дед Мороз. В комнате на два голоса храпели медведь и ассистентка. Фокусник рисовал на стекле рожицу. Заяц молчал. Скоро в квартире пошёл мягкий, пушистый снег. Но это уже никого не удивило.
(с) Пупырчатый
_________________
Скажи мне чей Крым, и я скажу кто ты. |
